Ветеран войны из Мамлеевки

22.06.2018, РИА Пензенской области, Белинский район, Татьяна Степанова. В Белинском районе, по данным военкомата, осталось 18 ветеранов Великой Отечественной войны. Один из них - Василий Степанович Анохин.
За щербатым мостом, что соединил два берега реки Малый Чембар, небольшая теперь деревня Мамлеевка. В хорошие годы здесь до тысячи человек населения было. Сейчас – чуть 
больше семидесяти. Едем в гости к ветерану войны Василию Степановичу Анохину.
- По насыпи до конца езжайте! – подсказал местный житель. – Вплоть до белого дома. Там он
и живёт.
Как в Мамлеевке ориентируются люди – непонятно. У улиц нет парадной стороны, водвор можно заходить отовсюду. Вот и дом Анохиных. Василий Степанович мне в окошко улыбается, машет. Ждёт. Живёт он сейчас со снохой и внучкой. Дом просторный, хороший, сам строил из шлакоблока. И сарай «литой», как говорит он, тоже из шлака, что навозил он с местных кочегарок, которых было в округе много в то время. Кажется, совсем недавно председательствовал тут грозный Василий Безрогов. Вокруг Свищёвки столько сёл было!
- Мы с Василием Безроговым – два ветерана были в последнее время. А когда он уехал в город из Свищёвки, то я остался один, - ответил на вопрос о ветеранах Великой Отечественной войны Василий Степанович. – А после войны здесь, как помню, 147 фронтовиков жили…
Анохину в ноябре исполнится 91 год. Почтенный возраст.

НА ФРОНТ - В КИТАЙ
На войну он уходил в 1943 году из Балкашина – это его родное село, там и сейчас много родни и однофамильцев.
-Нас было пятеро детей в семье. Отца забрали на фронт в 1941 году, а когда я уехал на Восточный фронт в 1943 году, то на отца пришла похоронка, - вспоминает Василий Степанович.
Представляете, пензенская глубинка. Война. Мужики на фронте. Ребятишки лет восьми-двенадцати за тракторами колёсными прицепщиками ходят. И на лошадях приходилось
пахать.
-Ходишь вокруг лошади, плачешь, - вспоминает Василий Степанович, - а она понимает, что ты ещё глупый, не слушается…
Уехал он на фронт, но не на Западный, а на Восточный… аж до самого Китая! Правда, сначала собрали новобранцев в Уссурийске, это в восьмидесяти километрах от Владивостока.
-Тренировались там, - Анохин на войне был артиллеристом-разведчиком. С их мест в тот год уходило много новобранцев. Встречал он Василия Андреева со Среднеречья, Михаила Кузина из
Свищёвки, Михаила Деньжакова… К самой границе с Китаем их перебросили. Помнит он до
сих пор, как шуршит степной ковыль, лёжа в котором молодые деревенские солдаты стерегли границы.
-Старые японцы столько молодых солдат поворовали тогда! – рассказывает Василий Степанович. – Новобранцы, ещё безусые были… Надоест лежать в траве, встанут, а их тут же и схватят, как воробьёв!
-А вы как?
-А я всё время на спусковом крючке япошек держал… Первый Дальневосточный фронт… Наша дивизия состояла из трёх бригад. Тридцатишестимиллиметровые артиллерийские орудия. Дошли почти до Харбина. 
-А в боях участвовали?
-Мы следом за пехотой шли. Орудие занимает самое высокое место и ведёт разведку, наблюдает. По нашим данным другие вели огонь. Наша бригада была в резерве главнокомандующего. Никто не погиб. Помню, только одного ранило, когда проходили китайскую деревню. 
-А японцев хорошо запомнили?
-180 пленных японцев жили рядом с нами в сарае. Офицер у них очень строгий был, ему разрешалось при себе клинок иметь. Потом их перегнали куда-то.
-А Китай чем запомнился?
-Жёлтое море. 60 километров от Порт-Артура. Были на острове. Дважды по восемь месяцев там отстояли. Где-то неподалёку базировалась японская батарея. Наша батарея занимала высокий наблюдательный пост. Бетонный блок в два этажа, внизу – нары, на которых спали. Чтобы спуститься вниз на базу поужинать, надо было столько времени и сил затратить, что мы не каждый раз поесть-то ходили. Наблюдали, какие идут пароходы, докладывали начальству, иногда могла и подводная лодка пройти. Раз докладываю связисту о положении дел, да и завернул словечко покрепче, не по уставу. А оказалось, то не связист был, а командир.
-Кто у телефона? - спрашивает.
-Анохин! - говорю.
-10 суток ареста.
А когда был под арестом, огляделся. В большом сундуке присмотрел новенькое обмундирование. Переоделся. А ещё нашёл учебные патроны.
-Нам ведь патроны не давали, в атаку мы не ходили, - замечает Василий Степанович. – А я учебными патронами полные карманы набил тогда, немного погодя они и сгодились.
-Как это?!
-Да очень просто. Арест мой в тот же день закончился. Некому было на вахту идти…
-Анохин, - кричит старший, - иди на батарею.
-Никуда не пойду: у меня десять суток ареста, – отвечаю.
-Иди быстрее.
Пришёл, показал своим учебные патроны. Посмеялись надо мной. А я деревяшки-то из них выколотил, набил разными железяками, а когда китайская лодка близко подплывала, стрелял по воде. Им надо было дров набрать, а мы заставляли рыбы, крупы привезти, паёк-то был скудный.
Василий Степанович был наблюдательным. Как-то раз один из офицеров показался ему необычно придирчивым, то и дело размахивал и грозил пистолетом. Впоследствии его догадка оправдалась: оказался бывшим полицаем. Недолго покомандовал, на месте расстреляли.

ТРУДОВЫЕ БУДНИ В ШАХТЕ
После демобилизации в родной колхоз не вернулся. Там теснота, ещё четверо кроме него. Поехал на заработки в Горловку. Решил работать на шахте. Там хорошую работу так просто тоже не получишь, да и жить
поначалу пришлось в бараке, в комнате на 15 человек. Поначалу работал лесогоном. Работа тяжёлая и малооплачиваемая, а перейти в другое место – проблема. Начальство не пускает,
мол, кому-то и здесь надо работать. Решил написать письмо товарищу Сталину. А чтоб вернее
дошло, пришёл на вокзал к пассажирскому поезду, передал девушке, что высунулась из окна,
чтоб отправила, куда следует. Тогда многие так поступали, почте не доверяли, потому что подобные письма вскрывались.
-Неделю, вторую трясусь от страха: вдруг за мной прибудут. Тут вызывает директор шахты, еврей Лев Борисович, меня и моего начальника, – вспоминает ветеран, и как будто вчера это было,  волнуется. – Ругают моего начальника: «Чтоб сию минуту перевёл Анохина!» Идём мы назад, а мой начальник «канючит»: «Поработай ещё недельку!» Я и пожалел. Работаю, а он и не думает отпускать. Опять пишу письмо Сталину. Опять вокзал, передаю из рук в руки. Жду. Трясусь. На этот раз Лев Борисович на моего начальника так накричал, даже ногами затопал: «Немедленно переведи! А то сам пойдёшь по этапу!»
Пришёл он устраиваться в забой, а там рады бы взять, да мест нет. Пригорюнился. Увидев это, начальник махнул рукой: «Будь что будет! Иди, устраивайся!» И первая же получка была почти в шесть раз больше прошлого заработка. Сменил солдат свою потрёпанную гимнастёрку на цивильную одежду. А в скорости и комнату дали, женился. На родину тем не менее всё время тянуло. Приехал в Балкашино вместе с семьёй. Услышал, что в Мамлеевке дом продаётся. Тогда в колхозе работы много было. А в Свищёвке и своя больница была. 
-Я с 1960 года на пенсии! – говорит Василий Степанович.
-Это почти шестьдесят лет! Чем же занимаетесь?
-Пчеловодством.
-Может, пчёлы и дали вам долголетие?
-Конечно.

СЕМЕЙНАЯ ДРАМА
У Василия Степановича рано ушла из жизни сестра. Убили брата, а потом и детей. Красавица-дочь работала страховым агентом. Её убийство так и не было раскрыто. Сына нашли убитым возле села восемь лет назад. Ветеран вернулся домой с далёкой войны, оберегал границы Родины, а тут в глубине России нашлись люди, лишившие его самого дорогого – детей. Василий Степанович живёт со снохой и внучкой в своём просторном доме, некогда построенном в расчёте на большую семью. Он долго занимался пчеловодством, а теперь стало тяжело. 
Несмотря на потери, Василий Степанович очень улыбчивый и приветливый человек. Увидев мой фотоаппарат, заинтересовался маркой. Показал фотографии отца и свои, которые после войны увеличил сам, с помощью нехитрой техники. Впрочем, занятие фотографией в то время было делом более хлопотным, чем сейчас.
Он всегда что-то делал своими руками. До войны пацаном сделал жернова, чтоб смолоть для матери муку.
-А скучать мне и сейчас некогда! – говорит он и бодро идёт к огороду. – Приезжайте ещё!