40 лет Николай Богомолов верен своему призванию художника

Как-то давно в одном из «властных» кабинетов обратила внимание на необычную акварель над столом: ночное звёздное небо, уходящее своей таинственной глубиной в вечность. Мне показался довольно необычным сюжет этой картины для официального кабинета.
– Я просто отдыхаю, когда смотрю на неё, – сказала владелица полотна.
Оказалось, что рисунок этот она выпросила у Николая Богомолова, который был автором акварели. Николай Григорьевич даже не припомнил у себя такого сюжета. Прошло столько лет, изменились вкусы, пристрастия. Художник засомневался, что был автором этюда.
– Я, вообще-то, такие «космические» вещи не пишу, – возразил он. – Больше люблю писать с натуры. Просто приходилось много бывать в разных местах, и, конечно, я не расставался с этюдником, чтобы передать дух, время.
– А почему именно акварель?
– Текущие формы – совершенно другие образы.
Как говорится, всякая живопись имеет свой язык. В акварели это смешение цветов – именно в этом её красота. Скромная выставка работ художника в фойе районного Дома культуры. Скромная не по качеству, а своей неназойливостью. Современный неискушённый человек, привыкший к яркому монитору компьютера, пройдёт мимо акварельных рисунков и не заметит их, как недорогие обои. Но именно в этой неброской красоте есть что-то неповторимое, особенное, наполненное скрытым чувством. Вспоминается хрестоматийное:
Всё в тающей дымке:
Холмы, перелески.
Здесь краски не ярки
И звуки не резки.
Здесь медленны реки,
Туманны озёра,
И всё ускользает
От беглого взора.
Иногда лирика пейзажей наполняется внутренней динамикой, как, к примеру, вздыбившаяся морская пучина.
– «Масляная живопись – это словно езда на лимузине, а акварель – езда на «Феррари». Не та респектабельность и безопасность – но это, правда, круто», – цитирует Николай Богомолов известного аквалериста из Югославии Джозефа Збуквича. – К слову, за тем, как пишет акварели Збуквич, приходят наблюдать поклонники, он проводит мастер-классы.
– Много лет и Вы были педагогом. Преподавали в педагогическом училище. Кто-то из Ваших учеников смог реализовать себя на художественной стезе?
– Да, были, конечно, талантливые студенты. Некоторые хотели посвятить свою жизнь искусству. По-разному у них сложилась судьба. К слову, один из них работает в Пензе дизайнером.
– А у Вас какое образование?
– Московский пединститут. Художественно-графическое отделение.
– И сразу стали педагогом, как Фёдор Фёдорович Воробьёв?
– Нет, работал сначала заведующим художественной мастерской. Была здесь такая в эпоху социализма.
– Наверное, плакаты писали?
– Да, конечно, работа в основном имела политический, пропагандистский характер.
– А с Воробьёвым не соперничали?
– С Фёдором Фёдоровичем мы долгие годы трудились вместе в педучилище. Мы были, конечно, больше педагоги.
– Ваше училище отличалось тем, что преподаватели прекрасно музицировали, рисовали, делали театральные постановки. В нём царил какой-то особый дух, которым, конечно же, питалась молодёжь. А ведь большинство приезжали учиться из деревень. Вместе с методикой преподавания в начальных классах молодые преподаватели постигали культуру общения, начальные знания по искусству.
– Это правда.
– Слышала, что Вам пришлось поработать и на стройке в Москве.
– Да, был дорожным строителем, жил в вагончике.
– Как-то не вяжется с акварелями.
– Вечерами после работы брал этюдник, выходил на природу и писал пейзажи.
Мы проходим по выставке, и Николай Григорьевич показывает мне работы, которые связаны и с его московским периодом жизни, и с Сочи. Тяжёлая физическая работа, а вместо краткого отдыха – этюдник, акварели. Старинные усадьбы, белинские улочки – в них много такого, чего нет в жизни, и вместе с тем они наполнены жизнью.
Художник берётся за кисть, делает щедрый мазок, затем другой. Краски как будто проникают друг в друга. Действительно, кажется, что акварель работает сама. Огромное количество деталей, игра света. Николай Григорьевич рассказывал о том, как возвращался с юга в наши широты, как за окном поезда менялся мир, отступали горы, среди которых он чувствовал себя, как кавказский пленник, как появились наши холмы, перелески.
– Наша среднерусская природа словно создана для акварели, – говорит художник. – В ней надо уловить настроение.
– А Вас кто учил рисовать?
Богомолов перечисляет своих педагогов, начиная с детства, один из них на школьной доске мог изобразить любое животное, птицу. «Сохраняйте счастливые моменты жизни!», – говорит югославский художник, этому следует и наш белинский акварелист. В его работах обыденный городской пейзаж превращается во что-то неповторимое. Он постоянно делает наброски и этюды, пытаясь достигнуть баланса и гармонии.
– Следуй за акварелью или просто рисуй! – девиз его жизни.
Татьяна Степанова.